Ух ты! Инженер, оказывается, интеллигент. А портниха мама - тоже? Предки - это кто? Дед? Прадед? Кто были? Попы? Дьячки? Немецкая школа - и сразу интеллектуал? Здорово! Я-то думал, знающий немецкий язык. А вот дальше - все притянуто за уши. МГУ (вечернее) и прочая - это уже после "происхождения". Это уже из грязи в князи. В общем так. Зря ты превозносишь своего гуру. Нет у него ничего великого. Обычный умствующий интеллектуал. Его даже писателем не назову. Не заслуживает. Пока, во всяком случае. Пока не увижу его фамилии на методичке обязательных произведений на филфаке. В моем понимании интеллигент, как раз, не по происхождению, как ты меня пытался убедить. А по образу жизни типичного гуманитария (часто и технаря) с хорошим (но не факт) образованием, определенными безусловными творческими способностями и их реализацией. Их немного, но они есть.
Обязательно спрошу! Кстати, господа, мы с вами незаметно воспроизвели один из русских архетипов, о которых так часто пишет Галковский (и чем он ценен). Любой русский разговор так или иначе скатывается в допрос: "Русский диалог преступен, что прекрасно показал Даниил Хармс. Он физиологически глубоко подметил беззащитность русского слова, невозможность им защититься, формализовать диалог, ввести его хоть в какие-то рамки. А с другой стороны, Хармс чувствовал, что это же свойство языка превращает общение в избиение и убийство. Русский язык – язык палачей и язык жертв. Вот рассказ Хармса «Григорьев и Семёнов» (91) (подзаголовок: «В рукописи без названия»): "Григорьев (ударяя Семёнова по морде): Вот вам и зима наступила. Пора печи топить. Как по-вашему? Семёнов: По-моему, если отнестись серьёзно к вашему замечанию, то пожалуй, действительно пора затопить печку. Григорьев (ударяя Семёнова по морде): А как по вашему зима в этом году будет холодная или тёплая? Семёнов: Пожалуй, судя по тому, что лето было дождливое, зима будет холодная. Если лето дождливое, то зима будет холодная. Григорьев (ударяя Семёнова по морде): А вот мне никогда не бывает холодно. Семёнов: Это совершенно правильно, что вы говорите, что вам не бывает холодно. У вас такая натура. Григорьев (ударяя Семёнова по морде): Я не зябну. Семёнов: Ох! Григорьев (ударяя Семёнова по морде): Что ох? Семёнов (держась рукой за щёку): Ох! Лицо болит! Григорьев: Почему болит? (И с этими словами хвать Семёнова по морде) Семёнов (падая на стул): Ох! Сам не знаю. Григорьев (ударяя Семёнова ногой по морде): У меня ничего не болит. Семёнов: Я тебя, сукин сын, отучу драться. (Пробует встать) Григорьев (ударяя Семёнова по морде): Тоже учитель нашёлся! Семёнов (валится на спину): Сволочь паршивая! Григорьев Ну, ты, выбирай выражения полегче! Семёнов (силясь подняться): Я, брат, долго терпел. Но хватит. С тобой, видимо, нельзя по хорошему. Ты, брат, сам виноват. Григорьев (ударяя Семёнова каблуком по морде): Говори, говори! Послушаю. Семёнов (валится на спину): Ох!" Это типовой русский разговор, постоянно воспроизводящейся в той или иной модификации везде: дома, на работе, на улице, на собрании, на допросе. Сколько раз я был его участником! Ни на западе, ни на востоке такой дикий, жуткий «диалог» совершенно невозможен. Во-первых, избиение происходило бы молча или сопровождалось отдельными вскриками и мольбами, не образующими связного текста и тем более – диалога. Во-вторых, даже если представить редкий случай беседы-избиения, то она не велась бы столь искривлённо и спутанно. На западе разговор бы шёл чисто формально (так и говорили бы до конца «о погоде») или же чисто содержательно (выяснение отношений). На востоке такой разговор был бы содержательно-формальный, то есть говорили бы о погоде, но одновременно Григорьев-сан издевался бы над Семеновым (особое строение фраз и интонационных акцентов). Нет, этот рассказ Хармса просто гениален."
Какой он все-таки для вас кумир, этот Галковский! В рот ему смотрите, каждое слово с его уст ловите. Секта с поклонением. Извините, мне противно.
Не, молодец какой. Сам напросился на вопросы, а теперь диспут допросом назвал. Ты еще скажи, что тебя в застенках КГБ пытали агенты Кремля. Спасибо вообще скажи, что я в твою тему ввязался. Без меня она бы вообще умерла, не родившись. Ладно, молись сам на своего словоблуда.